Распад Советского Союза, политика расширения Европейского Союза и обновлённый российский проект по установлению собственного мирового престижа делают эту маленькую нацию интересной лабораторией динамики Восточной Европы.
С распадом СССР, который из надежды на более справедливый мир превратился в одну из самых извращённых тоталитарных систем в истории человечества, Молдова, с провозглашением независимости, оказалась перед лицом турбулентности двух регионов, против принятия новых изменений: Приднестровье и Гагаузия, соответственно на востоке и на юге страны, пытались каким-то образом освободиться от контроля центральной власти, с совершенно разными результатами.
Но какова ситуация в настоящее время?
Приднестровье, последняя реальность, где коммунизм ещё сопротивляется Истории, находится в руках тех олигархов, которые от Государственного коммунизма унаследовали богатство, украденное у людей: они всё ещё доминируют на сцене после того, как довели население до бедности, делая так чтобы политика и институты служили собственным интересам.
Парадокс состоит в том, что приднестровская экономика существенно зависит от Европы, куда она экспортирует большую часть своей продукции и с которой недавно подписала таможенные соглашения, как это было сделано Молдовой в 2012 году. Этот шаг, неохотно принятый Москвой, усложняет растущие расходы на содержание сепаратистского региона. Поддержка маленькой территории становится все более дорогой для Москвы, теперь, когда Украина является ещё одним препятствием на пути перехода.
Гагаузия, небольшой регион на юге Молдовы, наоборот, осталась частью нации, получив признание административной и культурной автономии.
Территория образована, уникальный случай, из четырёх районов, характеризующиеся отсутствием территориальной преемственности.
Этот результат был достигнут после референдума, проводимого в сельских местностях региона: именно потому, что не все поддержали автономию, Гагаузия была признана географически разделённым регионом. Разными являются повествования о прибытии в регион гагаузов: история рассказывает о южной части Бессарабии как о необитаемом районе, в котором гагаузы могли бы мирно поселиться; другие истории рассказывают о том, что борьба между турецкими кланами подтолкнула бы их в нынешний регион. Или Российская империя, стремящаяся заменить в этом районе другое турецкое население, ногайцев, мусульманской веры и, следовательно, менее податливые (помните, что гагаузы - это люди турецкой национальности, обращённые в православное христианство).
В регионе символы советского прошлого уцелели гораздо больше, чем в других областях постсоветского пространства. Статуи Ленина до сих пор присутствуют на площадях, а в окрестностях Комрата сосредоточены некоторые из последних советских колхозов. Хотя и не принадлежит русской этничности (русский язык является официальным языком, наряду с молдавским и гагаузским, вариант турецкого), связь, которую население испытывает по отношению к Москве, очень сильна.
Пока что это вся геополитическая ситуация в этом микрокосме Восточной Европы, после 28-и лет Независимости.
Молдова сегодня - это нация, сама по себе раздробленная, что делает очень трудным создание уникальной и узнаваемой идентичности снаружи, в которой смешение языков и культур является необычайным фактом, таким же, как количество этнических групп, разбросанных по всей её территории, истинное богатство и сила этой нации.
Здесь они гордо называют себя «мультикультурными, многоэтническими и многоязычными»: сегодня эта смесь является положительным фактором, который способствовал характеристике имиджа Молдовы, определяя её особую и естественную склонность к гостеприимству и радушию.
International editions: